Во всех предыдущих главах так или иначе были вкратце затронуты различные практические аспекты восьмиступенной Раджа‑йоги Патанджали. Осталась одна, хотя и побочная, но достаточно фундаментальная тема, о которой до сих пор не говорилось впрямую. Это тема паранормальных способностей, «вибхути» или «сиддхи», с которыми так или иначе приходится сталкиваться тем, кто посвятил себя йоге всерьёз и надолго. Выводы, которые автор предлагает в этой главе, могут показаться рискованными, однако они сделаны с неизбежностью, поскольку к этому привёл многолетний личный опыт, изучение всей доступной литературы, а также множество встреч с энтузиастами йоги и длительное знакомство с их практикой, жизнью и судьбой.
Предлагаемые гипотезы — лишь попытка объяснить то, что имеет место в действительности. Это не окончательная истина, снисходительно сброшенная смертным с барского плеча махатмами Шамбалы или навеянная ожившими духами запорожских казаков, но попытка суммирования множественных проявлений маловероятных и, следовательно, необычайных событий, которые с какого‑то момента неизбежно проявляются в жизни тех, у кого йога стала неотъемлемой её частью, не укладываясь в какие‑либо рамки обыденных представлений.
Я отдаю себе отчёт в том, что всё так или иначе затрагиваемое в данной главе, относится к разряду фактов, существовавших задолго до моего рождения и двадцатого века как такового. Поэтому заглянуть за горизонт обыденности можно лишь опираясь на личный опыт, а также запредельное в жизни и судьбе тех, кто жил до нас. И, само собой, главенствующие позиции в таком списке занимают учителя йоги и великие мистики всех времён и народов, от Патанджали и Мейстера Экхарта до Сатьянанды и дона Хуана Матуса.
Эта глава предоставляет читателю всё, что до сегодняшнего дня мне удалось осмыслить в рамках данной темы, и в который раз повторяю: «Не стреляйте в пианиста…»
Итак, сиддхи, или необычные способности восприятия и действия. Вачаспати Мишра, представитель третьего поколения исследователей «Сутры» Патанджали, комментирует своего предшественника Вьясу следующим образом: «Самьяма есть совокупность методов работы с сознанием, включающая концентрацию, дхьяну и сосредоточение. Эти три суть средства реализации паранормальных способностей» («К.Й.», с.231, комм.61).
Или: «Благодаря самьяме на трёх изменениях (дхарана, дхьяна, самадхи) возникает знание прошлого и будущего» (там же, III, 16),
И далее: «Благодаря непосредственному восприятию содержания познавательного акта возникает знание чужой ментальности» (там же, III, 19).
«Благодаря самьяме на свете в голове возникает видение сиддхов» (там же, III, 32).
«Благодаря интуитивному озарению наступает всеведение» (там же, III, 33).
Сиддхи возникают, как отмечает Вьяса, вследствие безупречной практики самьямы. Но в то же время: «Они являются препятствиями при йогическом сосредоточении, и магическими совершенствами при „пробужденном“ состоянии сознания» (там же, III, 37).
Что это за совершенства, и чему именно препятствуют сиддхи? Радхакришнан говорит об этом так: «Мы добиваемся полного интуитивного знания о том, на чём мы сосредотачиваемся. Высшие способности чувств (гиперстезия), благодаря которым йогин может видеть и слышать на расстоянии, появляются как результат сосредоточенности. Мы может достигнуть также непосредственного знания подсознательных впечатлений и благодаря им — познания наших прошлых жизней. Йогин может сделать своё тело невидимым.
Сверхъестественные силы в действительности препятствуют самадхи, хотя они рассматриваются как совершенства, когда кто‑нибудь достигнет их. Они — побочный продукт высшей жизни» («И.Ф», т.2, 323‑324).
Иными словами, трата времени на получение сиддхи или заинтересованность их эффектами отвлекала религиозного йога от достижения конечной цели доктрины — личного спасения.
Адепты древнейшей шиваитской секты капаликов, как и все прочие аскеты, напрямую стремились к получению сиддх: «…Их первичной целью было не столько мистическое единение с божеством, сколько достижение йогических сил — таких как телепортация, способность становиться невидимым, проникать в ум другого человека, ходить по воде и летать по воздуху». Для этого они кроме всего прочего «…Практиковали суровые упражнения Хатха‑йоги» (Дольф Харсуннер, «Странствующие йогины. Практика, аскетизма», Москва, 1997, с.24).
Итак, сиддхи — некий побочный эффект практики йоги, не больше того. Вы помните, зачем сталкер Рэд Шухарт в «Пикнике…» водил людей в «зону»? А они вместо того, чтобы использовать единственный в судьбе шанс понять себя, искали богатства или хотели свести свои мелочные счёты.
Мой личный опыт свидетельствует, что смоделированная Стругацкими фантастическая ситуация аналогична реальной, в которую рано или поздно попадают люди, имеющие в своей жизни дело с практической йогой «по полной выкладке». Разница лишь в том, что генератору необычайного создатели «Пикника…» приписали внеземное происхождение и поместили этот артефакт в какое‑то конкретное место земного мира. Но симптоматичной является деталь, что, как и Данте, авторы «оформили» окрестности этого артефакта в виде своеобразного Ада, правда, техногенного происхождения.
Ранее, разбирая Хатха‑йогу, мы упоминали об исключительных телесных способностях, достигаемых факирами, одним из которых является наш современник Свами Рама. За этой категорией чудес стоит развитая до немыслимых пределов коммуникация сознания с телом и происходящими в нём процессами, при последующим переподчинении последних волевой юрисдикции. Эти «чудеса» вполне материальны и бесспорны, их наличие зафиксировано и подтверждено современной наукой. Суть их в не представимом (с точки зрения обыденного опыта) уровне естественного проникновения произвольного контроля во внесознательную работу организма, его автоматику. Однако эти необычные возможности локальны, ограничены телом факира, хотя нельзя исключить вероятность, что подобному уровню владения телом могут сопутствовать и сиддхи более высокого плана.
Приняв за аксиому тот факт, что конструкция человеческого организма, как и законы её функционирования, многие тысячи лет остаётся одной и той же, обратимся вначале к свидетельствам чисто западного происхождения.
«Однако уже тогда… я заинтересовалась явлениями, которыми как‑то не принято заниматься в серьёзных научных исследованиях, теми, которые могут быть обозначены как особые случаи — „странные явления“: сверхсильные влияния одного человека на другого или на других в заданной ситуации, причём влияние не только на психическую, но и на соматическую сферу; видение отдалённых событий настоящего, прошлого и (что уже ни в какие ворота не лезет!) будущего» (Н.Бехтерева, «Магия мозга и лабиринты жизни», с.194).
В начале восьмидесятых, когда я стал уже вполне московским жителем, мои родители жили в Крыму. Тогда же у мамы случился инфаркт, который они скрыли от меня, отговорившись её тяжёлой простудой, перешедшей в воспаление легких. В это время и приснился сон, который настолько напугал меня, что я среди ночи бросился звонить в Судак и пришёл в себя лишь услышав, что всё хорошо и дело идёт на поправку. Суть сна была в том, что мама умерла, но почему‑то в Москве. Мне звонит на работу отец, я в ужасе выскакиваю из здания НИИ на проспект Вернадского, ловлю машину, чтобы успеть во что бы то ни стало в больницу, быть может удастся что‑то сделать, еду, но знаю, что опоздал…
Короче говоря, этот сон был до того тяжёлым, что я неделю находился в каком‑то оглушённом состоянии, настолько доподлинной была безысходность переживания. Со временем воспоминание постепенно поблёкло, стёрлось в памяти и я фактически забыл об этом. Прошло шесть лет. За это время мои родители переехали из Судака в Харьков, затем в Изюм, и уже в восемьдесят седьмом году поменялись на Москву.
Поскольку долгие годы мать мучалась сердцем, убитым ревматизмом, который развился ещё в сорок втором, после пережитой на фронте ангины, то летом восемьдесят восьмого произошло то, что рано или поздно должно было случиться.
В этот день с самого утра и без какой‑либо видимой причины я почувствовал себя так нехорошо, настолько не в своей тарелке, что, придя на работу, решил — заболеваю, надо что‑то делать, наверное, идти сдаваться в медпункт. Но тут позвонил отец и не своим голосом сказал, чтобы я приезжал как можно быстрей, потому что маме плохо.
И когда я, не помня себя, голосовал у институтского вестибюля проходящим машинам — словно упала завеса, и в сознании вспыхнул тот самый сон шестилетней давности. Я ничего не сказал шофёру кроме адреса и «поскорее» и лишь узнавал тот путь, которым мчался во сне, и в конце которого, как и тогда, не успел. Не успел…
Всё, что приснилось мне за шесть с лишним лет до реальных событий, совпало полностью, вплоть до маршрута и цвета автомобиля. Мне кажется, что подобные сны являются достаточно распространённым явлением, тем более, что к тому времени я лишь десять лет практиковал йогу и в основном находился ещё на физическом уровне саморазвития. Известны сотни и тысячи фактов, когда, находясь в разных местах земного шара, люди видят во сне (или даже наяву) чрезвычайные происшествия со своими близкими или их смерть.
В работе «Синхронистичность» Юнг рассказывает о своём друге, который, впервые в жизни отправившись в Испанию, гулял по улицам одного из её городов, руководствуясь виденным незадолго до этого сном. Реальный город оказался полностью идентичным приснившемуся. Другим примером, который приводит Юнг, является факт из биографии Сведенборга, когда последний увидал во сне горящий Стокгольм. В то время, когда огонь действительно уничтожал город, Сведенборг был от него достаточно далеко.
Итак, здесь мы встречаемся с двумя типами явлений. Первый — когда происходит некий «прокол» времени и пространства и приоткрываются события, которые ещё только должны произойти в будущем. В зависимости от выбора точки отсчёта мы можем сказать, что в этом случае либо переживаем сейчас, заранее, ещё не случившееся грядущее, либо узнаем в сегодняшней реальности нечто уже предъявленное нам каким‑то образом далеко в прошлом. В случаях, аналогичных сведенборговским, событие и его восприятие переживается в том же самом времени, «исчезает» лишь пространство. Нострадамус и прочие исторические прорицатели «имели дело» с отрезками времени, намного превышающими среднюю продолжительность человеческой жизни.
В нейрохирургии давно известны эффекты, возникающие на различных стадиях тяжёлой патологии мозга, как правило — опухолевого происхождения. На каких‑то этапах развития болезни у этих людей проявляются совершенно необычные способности, весьма напоминающие сиддхи, как то: видение сквозь материальные препятствия, знание будущего в каких‑то его аспектах, способность определять вкус и цвет на ощупь и т.д. Часто таким проявлениям сопутствует выраженная девальвация личности и резкое снижение её общего интеллектуального «потолка». В этих случаях паранормальные способности являются следствием конкретного физического состояния мозга, нарушения его структуры и функционирования.
Итак, с одной стороны, в результате церебральной патологии мозг способен действовать в необычных режимах, с другой — те же экстраординарные способности йоги обретают в самьяме, причём без наличия каких‑либо органических поражений ЦНС. И наконец, вполне обычные люди в силу случайного стечения обстоятельств также могут быть втянуты в поле действия вневременных и внепространственных факторов, природа которых на сегодня не определена.
Но быть может мы не там ищем либо не так смотрим? Ведь известен факт, что задолго до опытов Ферми и Сцилларда наблюдались многочисленные случаи радиоактивного распада, но их никто не замечал потому, что не знали что именно следует замечать. Как только это явление было осознано, названо и описано, его начали наблюдать во множестве различных экспериментов. Может быть, необычное в человеческой жизни классифицировано так давно и подробно, что эти бесчисленные уже имеющиеся модели представлений не дают возможности исследователям сформулировать новые, продуктивные подходы?
Обратимся к определённому классу явлений, которые принято называть случайными. Юнг подразумевает под истинно случайными событиями не те, причину которых мы можем не знать или не видеть в силу пространственной «мелкоты» человека и необозримости поля мировых событий, но такие, отсутствие причины у которых полностью доказано.
Ясно, что в случае предвидения будущего или любого переживания субъектом явлений, разнесённых с ним в пространстве на десятки тысяч километров, у случившегося восприятия никаких реальных причин не существует, так как события либо ещё вообще не произошли во времени, либо расстояние исключает всякую возможность любой известной коммуникации. Подобные события акаузальны, они полностью выпадают из причинно‑следственной цепочки.
Если ты переживаешь вдруг сейчас в ощущениях либо представлении то, что реально произойдёт с тобой только через несколько лет, понятно, что в нормальном человеческом опыте и понимании причин этому нет. Две упомянутые выше группы событий, связанных со снами, можно целиком отнести к не имеющим причины.
К другой группе случайных явлений Юнг относит беспричинные совпадения, которые также хорошо знакомы тем, кто серьёзно практикует йогу. Когда возникает коммуникация с бессознательным, начинают случаться совершенно невероятные вещи, например — видимое и ощущаемое в медитациях в каком‑то контексте начинает коррелировать с событиями твоей реальной жизни, и с этим сталкиваешься вплотную.
Вот некоторые случаи, зафиксированные Юнгом: «Женщина сфотографировала своего маленького сына и уехала на какое‑то время вместе с ним к родственникам, оставив фотопластинки для проявления в Страсбурге. Началась Первая мировая война, и попасть в этот город, чтобы забрать готовые фотографии, женщине больше не довелось. Три года спустя, уже во Франкфурте, она снова приобрела пластинки, на которые засняли её новорождённую дочь. Когда одну из них проявили, оказалось, что изображение дочери на ней перекрыло фото сына, сделанное три года назад».
Сам Юнг первого апреля сорок девятого года сделал в своём блокноте запись, содержащую образ полурыбы‑получеловека. На завтрак ему подали рыбу. Днём пациентка показала ему гобелен с изображением рыб и морских чудовищ. Вечером гостья принесла картины с изображениями рыб. На другой день пациентка, бывшая последний раз на приёме десять лет назад, рассказала о сне с рыбой. Несколько месяцев спустя, заканчивая тему с описанием данного случая, Юнг вышел к озеру, где несколько раз за утро уже побывал, и посреди безлюдного волнолома обнаружил на сухом бетоне довольно большую рыбу.
Приводя примеры множества подобных событий, Юнг называет их синхронистическими, то есть такими, которые основаны на одновременном существовании двух психических состояний, когда мы, находясь в типовом бодрствовании либо сне, переживаем вдруг какие‑то психические или материальные проявления, никак не связанные причинно с текущим ходом событий. В этих случаях в нашу повседневную реальность, в её типовой материал вторгается что‑то инородное и ему несоответствующее. Или с ментальным содержанием нашего обыденного сознания вдруг начинают без всякой связи совпадать внешние объективные, материальные, неизвестно откуда взявшиеся проявления.
В девяносто четвёртом, когда мы с сыном великолепной крымской ночью прогуливались по берегу моря в местечке Кастель, я сказал с досадой: «До чего же дико выглядит здесь безвкусная электрическая подсветка этих паршивых забегаловок! Без этого было бы намного лучше». Тут же погасли огни на всём видимом протяжении побережья. «Ничего себе! — воскликнул со смехом сын, — тебе в цирк идти надо, папа!».
После возвращения в домик я сказал Сереге: «Да, но свет‑то нужен, хочется поработать немного…» Окна домиков и фонари на всей территории базы отдыха мгновенно вспыхнули. Можно припомнить множество подобных мелких и смешных эффектов или ещё один сон который приснился мне весной девяносто третьего. В призрачной реальности старого дома я совершенно неожиданно встретил своего одноклассника Валеру Арсентьева. Добрых два десятка лет я не вспоминал о нём и не имел никаких сведений. Несмотря на настойчивые попытки, так и не вышло в этом сне заговорить с ним, обратить на себя его внимание, зато удалось пообщаться с матерью Валеры, умершей ещё в конце пятидесятых и даже с его соседями, лица которых я к этому времени забыл напрочь.
Три месяца спустя в Симферополе я столкнулся на Пушкинской улице с одноклассницей, мы сидели когда‑то за одной партой, не виделись ровно тридцать лет и обалдели от неожиданности. Когда, перебирая друзей, добрались до Арсеньева, Нина сказала, помрачнев, что весной он повесился — белая горячка. Дату я уточнять не стал.
Следующую группу случайных событий предоставляют нам парапсихологические эксперименты. Юнг в своей статистике пользовался опытами Дж.Б. Рейна, при этом карты с символами тасовала машина. Затем они раскладывались сериями по пять штук, испытуемый или перципиент, отгадывая, называл карту, и она переворачивалась для проверки. Один молодой человек, который получал результаты гораздо выше прогнозируемых, угадал однажды подряд серию из 25 карт, вероятность чего составила 1:298023876953. Другими словами, при нормальной величине вероятности и переборе карт с частотой одной попытки в секунду подобный случай мог реально иметь место один раз за восемь тысяч лет.
О ясновидении, телепатии, «выходе в астрал» на сегодняшний день сказано немыслимое количество слов и написано бесконечное число книг, однако никому ещё не удалось выявить или логически проследить причинную связь между элементами ситуации, которая называется «смысловым совпадением». Все эти феномены Юнг подразделяет на три группы.
Первая: совпадение психического состояния наблюдателя с происходящим где‑то в этот момент объективным событием в ближайшем его окружении, где наблюдатель лично не присутствует, но его состояние полностью соответствует содержанию не слишком удалённого в пространстве события. При этом непосредственная причинная связь между состоянием и этим событием никак не прослеживается (синхронистические феномены).
Вторая: совпадение психического состояния с внешним событием, происходящим примерно в то же самое время, но отдалённого от наблюдателя большим расстоянием.
Третья , совпадение психического и ментального переживания с ещё не существующим, будущим событием, которое значительно удалено во времени, и реальность которого может быть установлена только впоследствии.
У всех этих явлений общим моментом является полная эквивалентность, смысловая или материальная.
Из всего сказанного можно сделать только два вывода: либо какая‑то часть психики человека «расположена» вне времени и пространства, либо она эквивалентна им в каких‑то неизвестных пока науке свойствах.
